![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Мумар леhахъис.
Разгорелся у меня спор с Йосей Гехтом, столинским нашим хосидом. Он утверждал, что мумар леhахъис - "нарушающий назло" - в наше время вполне можно применить хотя бы к бросившим религию рождённым в религиозных семьях, которые делают организации по "разпрограммированию" религиозных. А я утверждал, как злостный хабадник, что нет таковых в наше время, потому что для начала надо понимать вообще, против чего ты выступаешь. И без хасидуса тут нельзя сказать, что человек понимает, о чём речь. И с хасидусом тоже может вызубрил как попугай, а внутрь не пошло.
Спросил я потом раввинов, привели мне историю, что на одном фарбренгене знаменитый реб Иче дер Масмид, про которого говорили, что он бейнони, сделал хороший лехаим и расплакался, говоря, что только то, кто изучал хасидус, может быть в наше время настоящим апикойросом. Он имел в виду себя, но фраза была общей. Предыдущий Ребе выразил неудовольствие этим высказыванием. Выглядит так, что по двум причинам. Во-первых, нечего на себя бочку гнать (тем более Иче дер Масмиду), а во вторых нет сегодня апикойросов.
А вообще сыр-бор у нас с Йосей разгорелся из-за такой истории, которую он рассказал.
Когда Бобовский ребе приехал поске войны в США, у него ничего не осталось. Практически все хасиды (его отца) или погибли, или их жалкие остатки перебрались в Страну Израиля. Но ребе пытался снова всё начать. И вот в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена он пытался собрать миньян, и приходили к нему ещё восемь переживших Холокост. И он постоянно бегал искать десятого.
Выходит он однажды на улицу, видит, идёт человек с безошибочно семитским лицом. Извините, вы еврей? С миньяном не поможете? И то обрушивает на ребе шквал проклятий, ругательств и ненависти. А в глазах у него боль. Ребе понимающе выслушивает а по окончании истечения потока интересуется, не пережил ли он Холокост и не очень ли он зол на Б-га. Так и есть. "Я вас очень хорошо понимаю, - говорит ребе, - сам оттуда, номы тут вот пытаемся, вы уж пожалуйста просто как милостыню, посидите с нами, мы быстро".
Ладно, хрен с вами, человек идёт в штибл, садится в углу, раздражённо скрестив руки, но перед уходом ребе рассыпался в благодарностях, восхвалил его до небес и стал умолять захаживать, потому что ... Не знаю, почему, но, видимо, нашёл, что сказать. И вот со временем этот человек от нечаго делать стал где-то произносить пару слов в ритм с общественной молитвой, а где-то произносить окончания псалмов в "Главах Песнопений" таким красивым голосом, что ребе поинтересовался, откуда это.
Выяснилось, что до войны он был кантором, и ребе начал его упрашивать вести молитву в субботу. И тот согласился.
И вот после красивой молитвы в субботу через какое-то время четверо из молившихся выходят на улицу и по дороге домой смотрят - а их кантор сидит в парке на скамеечки и картинно курит. Четверо бросаются назад и с ужасом кричат ребе, как он мог такого человека поставить кантором? Куда пошла вся их молитва? Да он же мумар леhахъис, и его нельзя даже в миньяне считать! (Вот про это место после рассказа мы с Йосей и сцепились. Не волнуйтесь, драки не было, и друзьями остались:)
- ЭТО НЕ ОН КУРИТ! - заявил Ребе, - ЭТО НАЦИСТЫ КУРЯТ!
Прошло много лет. Ребе состарился (я его видел в последние годы на симхас бейс ашоэйво, он ещё был способен приплясывать на месте и хлопать в ладоши). Он уже не ходил на все свадьбы своих хасидов, как когда-то, но на какую-либо из шева брохос заявлялся. На одной из таких боро-паркских шева-брохос ребе вдруг послал своего габая привести четырёх стариков. "Да я тут причём? Не знаю даже этих людей. Ребе наш уже, конечно, старенький, не совсем отслеживает чего и как, ладно, побалую его, приду".
А празднование это в большом зале, толпа хасидов, все пейсаты и штраймлаты и облапсердачены. И ребе показывает этим четырём старикам старенького человека, который дремал на почётном месте, дедушка и прадедушка половины собравшихся, и ребе говорит: "Помните нашего кантора в нижнем Ист-Сайде?"
Спросил я потом раввинов, привели мне историю, что на одном фарбренгене знаменитый реб Иче дер Масмид, про которого говорили, что он бейнони, сделал хороший лехаим и расплакался, говоря, что только то, кто изучал хасидус, может быть в наше время настоящим апикойросом. Он имел в виду себя, но фраза была общей. Предыдущий Ребе выразил неудовольствие этим высказыванием. Выглядит так, что по двум причинам. Во-первых, нечего на себя бочку гнать (тем более Иче дер Масмиду), а во вторых нет сегодня апикойросов.
А вообще сыр-бор у нас с Йосей разгорелся из-за такой истории, которую он рассказал.
Когда Бобовский ребе приехал поске войны в США, у него ничего не осталось. Практически все хасиды (его отца) или погибли, или их жалкие остатки перебрались в Страну Израиля. Но ребе пытался снова всё начать. И вот в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена он пытался собрать миньян, и приходили к нему ещё восемь переживших Холокост. И он постоянно бегал искать десятого.
Выходит он однажды на улицу, видит, идёт человек с безошибочно семитским лицом. Извините, вы еврей? С миньяном не поможете? И то обрушивает на ребе шквал проклятий, ругательств и ненависти. А в глазах у него боль. Ребе понимающе выслушивает а по окончании истечения потока интересуется, не пережил ли он Холокост и не очень ли он зол на Б-га. Так и есть. "Я вас очень хорошо понимаю, - говорит ребе, - сам оттуда, номы тут вот пытаемся, вы уж пожалуйста просто как милостыню, посидите с нами, мы быстро".
Ладно, хрен с вами, человек идёт в штибл, садится в углу, раздражённо скрестив руки, но перед уходом ребе рассыпался в благодарностях, восхвалил его до небес и стал умолять захаживать, потому что ... Не знаю, почему, но, видимо, нашёл, что сказать. И вот со временем этот человек от нечаго делать стал где-то произносить пару слов в ритм с общественной молитвой, а где-то произносить окончания псалмов в "Главах Песнопений" таким красивым голосом, что ребе поинтересовался, откуда это.
Выяснилось, что до войны он был кантором, и ребе начал его упрашивать вести молитву в субботу. И тот согласился.
И вот после красивой молитвы в субботу через какое-то время четверо из молившихся выходят на улицу и по дороге домой смотрят - а их кантор сидит в парке на скамеечки и картинно курит. Четверо бросаются назад и с ужасом кричат ребе, как он мог такого человека поставить кантором? Куда пошла вся их молитва? Да он же мумар леhахъис, и его нельзя даже в миньяне считать! (Вот про это место после рассказа мы с Йосей и сцепились. Не волнуйтесь, драки не было, и друзьями остались:)
- ЭТО НЕ ОН КУРИТ! - заявил Ребе, - ЭТО НАЦИСТЫ КУРЯТ!
Прошло много лет. Ребе состарился (я его видел в последние годы на симхас бейс ашоэйво, он ещё был способен приплясывать на месте и хлопать в ладоши). Он уже не ходил на все свадьбы своих хасидов, как когда-то, но на какую-либо из шева брохос заявлялся. На одной из таких боро-паркских шева-брохос ребе вдруг послал своего габая привести четырёх стариков. "Да я тут причём? Не знаю даже этих людей. Ребе наш уже, конечно, старенький, не совсем отслеживает чего и как, ладно, побалую его, приду".
А празднование это в большом зале, толпа хасидов, все пейсаты и штраймлаты и облапсердачены. И ребе показывает этим четырём старикам старенького человека, который дремал на почётном месте, дедушка и прадедушка половины собравшихся, и ребе говорит: "Помните нашего кантора в нижнем Ист-Сайде?"