Хасидский трактат и чёрная магия. Часть 3-я. Хасидский трактат.

[ykh]

Хасидский трактат и чёрная магия. Часть 3-я. Хасидский трактат.

Продолжение. Начало тут:

http://ykh.livejournal.com/61836.html а потом тут:

http://ykh.livejournal.com/62148.html

О трактате «Хейхалцу» ни Борух, ни я никогда не слышали, но выглядело так, что речь идет о чем-то, хорошо знакомом всем хабадникам.

На следующий день мы спросили одного из раввинов в нашей синагоге, Довида Виленского, что это за трактат..

- Оо! «Хейхалцу»! – возбужденно воскликнул рав Довид. - Это особенный трактат! Это трактат о том, как любить ближнего! Основополагающий трактат! Это такой трактат, что Ребе своими руками вручал брошюру с ним каждому своему посланнику.

- И у Вас тоже есть этот трактат?

- Конечно!

И Довид принес нам старую, сильно потрепанную брошюру. Радуясь, что Ребе нас направил учить не обычный, а вот такой особенный трактат, мы начали с предисловия. Выяснилось, что трактат представляет собой речь Пятого Любавичского Ребе Шолом-Довбера, которую он произнес в 5657 (1896) году в праздник Симхат-Тора для студентов учрежденной им йешивы «Томхей-Тмимим». Сама йешива открылась за месяц до этого, и речь Ребе была как бы манифестом, определяющим ее духовную основу.

Мы с энтузиазмом взялись за изучение, но с первых же страниц стало ясно — чтобы понять концепции трактата, нам не хватит даже иврита Боруха. Впрочем, вскоре выяснилось, что английский перевод «Хейхалцу» существует, и мы поспешили его приобрести.

В трактате говорилось о том, что основа беспричинной ненависти — человеческое эго. Человек ощущает себя как йеш - нечто существующее, нечто значимое. Ему кажется, что другие самим своим существованием ограничивают его, покушаются на его долю в этом мире. В результате он их ненавидит и придумывает причины, которые могли бы оправдать эту ненависть. Но на самом-то деле ненависть, порожденная эго, по сути своей беспричинна. И в то же время она – источник всех отрицательных качеств личности. Важно увидеть в себе йеш и укротить его.

Противоположностью йеш является битуль - полное самоотречение, устранение себя перед Всевышним. Человек, устранивший свое эго, всегда стремится к миру и способен положительно воспринимать самых разных людей с самыми разными качествами. Только таким образом он может приблизиться к святости.

Читая трактат, мы с Борухом охали, вскрикивали и кряхтели. Нам было стыдно. Казалось, что именно наши недостатки Ребе Рашаб разбирал по косточкам, именно нам указывал, к каким достоинствам следует стремиться. Изучение «Хейхалцу» оказалось едва ли не поворотным пунктом в нашем восприятии и понимании хасидского учения и в работе над собственным характером.

Мы дважды прочитали трактат, подсознательно ожидая, что вот-вот позвонят знакомые Боруха и сообщат: нет больше проклятия, все стало хорошо. Ничего подобного не произошло. Мы решили, что недостаточно глубоко разобрались в трактате.

- Ну что, - обратился ко мне Борух, - надо браться в третий раз.

- Честно говоря, неохота. Тебе не кажется, что на своем уровне мы выжали из него все, что могли?

- Очевидно, нет.

- Очевидно, да! Чтобы больше понять, нам надо, может быть, изучать хасидизм еще двадцать лет. Мы даже не знаем, чего мы не знаем, чтобы лучше понять «Хейхалцу».

Борух огорчился, но согласился.

Спустя несколько дней я прочитал, что, оказывается, еще Первый Ребе Хабада, рабби Шнеур-Залман из Ляд, написал трактат с названием «Хейхалцу» и каждые два-три года произносил его перед хасидами «для очищения атмосферы» - духовного очищения мира.

- Борух! - возбужденно закричал я в телефонную трубку. - Основой для трактата Ребе Рашаба был другой хасидский трактат! И это – всем трактатам трактат!

- Да, мы должны его изучить. Но нам должен кто-нибудь помочь. Ты ездишь в Мэйплвуд на уроки Тании к рабби Гордону. Спроси его.

- Борух, мне неудобно, у него свободной минуты нет. И он не самый молодой и здоровый в мире человек.

- А ты все-таки спроси.

Я спросил.

Видимо, Борух знал, что истинный хасид, рав Гордон, не мог отказать тому, кто хочет продвинуться в изучении хасидизма.

- Не опаздывайте, - сказал рав Гордон.

Рабби Гордон олицетворял собой определение "хасид - это в первую очередь организованное существо".

Как-то раз меня попросили пригласить рабби Гордона провести фарбренген в нашей синагоге.

- Передай, - сказал рабби Гордон, - что ровно в 6 я приеду, а ровно в 7 уеду. Так что кто опоздает, винить будет некого.

Естественно, он приехал во-время и вел фарбренген в течение шестидесяти минут. При этом он нисколько не торопился, самозабвенно пел нигуним, рассказывал хасидские истории, как будто у него вся ночь впереди. И впечатление, которое получили присутствующие, было такое, как будто фарбренген на самом деле длился целую ночь.

Ровно в назначенный час две машины подъехали к синагоге в Мэйплвуде. В одной сидели мы с Борухом, в другой - рав Гордон. За два урока он перевел для нас весь трактат. Материала для работы над характером у меня с Борухом прибавилось. Особенно нас поразило замечание о том, что из-за трех смертных грехов - идолопоклонства, убийства и разврата - евреи отправились в изгнание, длившееся всего 70 лет, а из-за беспричинной ненависти был разрушен второй Храм, и по той же причине мы до сих пор в изгнании! Суть заключалась в том, что по поводу трех смертных грехов невозможно было заблуждаться. Все отдавали себе отчет, что грешили, и потому за 70 лет полностью раскаялись. А вот когда дело касается беспричинной ненависти, тут уже каждый находит себе оправдания и ни о каком раскаянии не думает.

Вскоре пришло время Рош-Ашана. Трубить в шофар во время утренней молитвы в нашей синагоге доверили, как всегда, Боруху. Каждый год я с некоторой завистью смотрел, как в промежутке между трублениями его тело сотрясали рыдания. «Вот ведь как человек раскаивается, - думал я. - Прямо возвращается к Всевышнему всем существом своим. Интересно, он и правда от всей души так плачет или только старается, но еще не достиг должного уровня?»

Закончив трубить, Борух, как и полагается по традиции, старался посмотреть на всех, кто находился в синагоге. Остальные пытались поймать его взгляд. В этот момент, как известно, свет заповеди сияет на лице трубившего в шофар, и люди на соответствующем духовном уровне могут заметить этот свет.

Я заметил только то, что лицо Боруха покраснело как помидор, а в глазах зажглось чуть ли не радиоактивное сияние. Я догадался, что он изо всех сил сосредотачивался на мысленном благословении наших пораженных проклятием знакомых.

Через три недели, в Симхат-Тора, он во время танцев с Торой внезапно начал скакать с закрытыми глазами. Пение нигуним у него перешло в крик. Окружающие с улыбками переглядывались, дескать, перебрал, но я-то знал, о ком он думает.

Они позвонили через несколько дней. Борух предложил им купить мезузы. Если еврей ожидает сверхъестественного спасения, не логично ли сделать то, что требует от него Всевышний?

- У нас нет денег, и вы это знаете, - последовал ответ.

- Надо раздобыть денег, ведь очень важно сделать хоть какой-то шаг самому. Это будет сосудом для благословения, - настаивал Борух.

Его собеседники повесили трубку.

Когда позднее Борух пересказал мне этот разговор, он постарался, чтобы я не догадался, исходило ли предложение купить мезузы от самого рабби Бен-Това или нет. Если бы я знал наверняка, что указание исходило от праведника, я бы спорить не стал, но тут дал себе волю.

- Зачем ты на них повесил такую задачу? Надо же соизмерять, кто что может! Ведь видно же, что они не способны сделать никакой шаг сами! Это все равно, что требовать у еврея-атеиста сразу соблюдать весь свод законов и вносить деньги в фонд зарплаты раввина. Мы сами должны купить им мезузы! Это очистит атмосферу в их доме, и они смогут тогда сделать что-то сами! У них же явный ментальный блок! Им нужна посторонняя помощь, чтобы разбить его!

- Если они ничего не сделают сами, им никто не поможет, - отвечал Борух.

Получилось так, что мы, сами о том не думая, говорили о двух основных способах служения Всевышнему, в чем-то противоположных, а в чем-то взаимодополняющих: Борух выступал за Пробуждение Снизу, а я – за Пробуждение Сверху.

В любом случае, спор наш так и остался спором. Люди эти больше Боруху не звонили.

Время от времени я спрашивал о них, но Борух только пожимал плечами. Лишь через несколько месяцев он сказал мне, что по имеющимся у него сведениям, если и было наложено на этих людей проклятие, оно уже давно было снято праведниками, к которым они обращались. Все их проблемы существовали только в их головах: они просто боялись жить нормально.

Редко бывает, что человеку показывают с небес путь, по которому его ведут. Оглядываясь на все эти события, я вижу, что Всевышний послал Боруху, а потом и мне, встречу с такими странными людьми, чтобы в результате мы изучили слова Ребе Рашаба о любви к ближнему и заглянули к себе в душу с честностью, на какую были способны. Те, кто знает меня и мои недостатки, возможно, скажет: «Праведником-то ты все равно не стал». Ответить я могу только одно: не случись со мной вся эта история, недостатки мои были бы на порядок хуже. То же самое может сказать о себе и мой друг Борух.