3 Тамуза Фарбренген. Я тебе завидую (в контексте)

Клейманам позвонила Гити Майерс, преподававшая у нас в школе, а потом вместе с мужем вернувшаяся в Лос-Анджелес. Она спросила, где у нас будет фарбренген на 3 тамуза. Шалиах из Симха-Моники, как он сам называет этот город, р.Левитанский, двоюродный брат наших Гурариев, которые сами сбежали на 3 тамуза в Нью-Йорк, оказался в Ниагара-Фоллс проездом и хотел бы, естественно, быть на фарбренгене в этот день. А вот пусть ка он его и проведёт! сказали мы с Петром Иванычем, вернее Клейманы, и вся многообразная и многоликая наша общинка собралась его послушать.
Сам я опоздал, едучи с надзора за упаковкой Меhадриновских йогуртов, и подъехал вот к такой истории.
К Левитанскому в шул приходила израильтянка, которая была в США нелегально. Она сошлась с израильтянином, который сам-то был тут легально, забеременела от него, а он её бросил. И она хотела сделать аборт, потому что и сама она оказалась в ситуации, когда и оставаться не могла и уезжать не могла и работу получить не могла, а тут ещё ребёнок. Левитанский ей говорит, мол, напиши Ребе. Открыла она Игройс, там Ребе пишет молодой матери, что, конечно, он не спорит, иметь ренёнка, это очень тяжело, но это стоит того, как с деревом. Вначале надо кучу энергии тратить на сельскохозяйственные работы, поливать, следить за насекомыми, птицами и т.д., зато потом можно наслаждаться фруктами. Ясный ответ, но женщина сказала, что всё равно не может решиться оставить ребёнка. Левитанский стал молиться, чтобы Всевышний послал ему правильные слова, и вспомнил довольно знаменитую сейчас историю, которую, кажется, я тут вкратце приводил, а сейчас повторю с парой подробностей.
( Read more... )

3 Тамуза Фарбренген. Нахас Руах для Ребе

В Буффало каждую неделю приезжает не очень молодой израильтянин, которого все зовут Мишель. Он поделился историей на фарбренгене. В 1986-м году, кажется, у него было дело в С.Франциско, и он опаздывал на самолёт в пятницу. И таки опоздал и начал искать, где остановиться на шабос. И нашёл недавно открывшийся Хабад Хауз, которым руководил раввин Пиль. Дом Хабада это была его собственная квартира. Мишель пришёл туда и был ошарашен пёстрой толпой, в которой было много неевреев. Например, пришла женщина с двумя детьми, которые красовались в талес-котнах, а их нееврейский отец следил, чтобы они себя прилично вели и говорили благословения, как полагается. Пришёл и еврей со своим нееврейским младенцем на руках. В общем, основным ощущением у него было: что я тут делаю, и что они ту делают?
Вернувшись в Нью-Йорк, Мишель пошёл в 770, подробно написал обо всех своих впечатлениях, о чувстве неудобства и т.д., но при этом расписал все детали того, что происходило у Пиля в квартире, отдал письмо в секретариат и отправился в место, где он жил - на Краун стрити, кажется Бруклин авеню. Только он подошёл к дому (с вещами, ещё не распаковался после аэропорта), ему кричат - быстро назад в 700! Тебя ищет Ходаков!
Пришёл Мишель в 770, а Ходаков говорит: спасибо тебе великое за отчёт. Ты дал огромный нахас руах Ребе!

3 тамуза фарбренген. Две истории об авариях.

На этом же фарбренгене Левитанский рассказал, как его отец пришёл к Ребе на йехидус. День рожденья отца Левитанского - 21 ава. Но в это время он не мог приехать, и решил приехать заранее. Его Хабад хауз - в Чикаго. Пришёл на йехидус в начале лета. И вот они беседуют с Ребе, и вдруг ни с того ни с сего Ребе говорит: "И чтобы лето было здоровым!" (На идиш, вроде бы, это "ун дер зумер зол гезунтер зайн", правильно?) Отец Левитанского поражённо пробормотал "Амен", и они вернулись к теме беседы. И через пару минут Ребе опять - "чтобы лето было здоровым!", а потом через пару минут - третий раз. А на четвёртый говорит "И лето будет здоровым!" ("Ун дер зумер вет гезунтер зайн". Так?).
Отец Левитанского всегда накручивал 10000 миль за лето, но тут они поехали, и посреди дороги начался жесточайший ливень, они продолжают ехать, и вдруг машина попала в лужу, её закрутило, отец Левитанского вертел руль туда-сюда, их вынесло с шоссе и перебросило аж на противоположную сторону (слава Б-гу, бетонных перекрытий между не было!), развернуло, и они остановились на обочине. Все живы-здоровы. И их четверо в машине. По числу сказанного о "здоровом лете". Вернувшись, наконец, домой, отец Левитанского написал Ребе письмо с благодарностью за благословение, которое спасло им жизнь, и Ребе косвенно это признал, сказав, что, мол, дай Б-г, больше им чудеса чтобы не понадобились.
На это р.Мьюниц рассказал, что его сестра с мужем и двумя детьми (всё забываю их фамилию, что-то на Р, вроде Ролтон, но не уверен)как-то поехали из своего дома в Оттаве в Монреаль. А когда стали возвращаться, началась метель. Обычно метели случаются в самом Монреале и в ближних окрестностях, но тут они едут, едут, а метель не кончается. И на дороге никого. И на пол-пути их сносит с обрыва, машина переворачивается несколько раз и останавливается на дне оврага. Они все вылезают из машины и оказывается, никаких увечий и никаких особых ушибов у них нет. Они вылезают к дороге, а дорога пуста. И начинает становиться реально холодно. И вдруг едет минивэн, останавливается, там сидят два франко-канадца. Что происходит? Вот такая проблема. А где живёте? Там-то. О! Мы как раз туда едем. Садитесь все.
Влезли они в машину, дали им одеяла согреться. Познакомились. Водителя звали Гэбриель, а его приятеля - Майкл. Но франко-канадцы. Довезли и уехали. Только вошли, им звонят. ХОдаков говорит - Ребе интересуется, всё ли у них в порядке. А потом они вдруг ещё и соображают, что Гэбриэль - это Гавриэль, а Майкл - Михоэл.