ykh

Ребе, я не религиозна!
Давид Закликовский

В 1904-м году в Монреаль прибыла семья хабадских хасидов по фамилии Финкельштейн. С багажом у них было не густо. Вскоре по приезде юная Ида ушла из школы и устроилась работать на текстильную фабрику. В конце недели, когда она сказала бригадиру, что не может работать в субботу, он ответил: "Это тебе не Старый Свет. Не выйдешь завтра, в понедельник не приходи".
Родители Иды всецело поддержали ее в борьбе за свои убеждения, и она отправилась искать другую работу. Однако, на следующей неделе история повторилась, а потом еще раз и еще раз. В отчаянии Ида решила выходить на работу в субботу, но воздерживаться от таких видов деятельности, которые напрямую запрещены Торой: не вести записи, не брать в руки деньги. Но и это оказалось слишком сложным, и вскоре она полностью прекратила соблюдать святой день. В возрасте семнадцати лет она вышла замуж за Сэмюэла Блумберга, простого и милого человека, который в их браке всегда оставался в тени.
Обладая честолюбием и деловой хваткой, Ида быстро занимала все более высокие должности в компании и вскоре смогла скопить достаточно средств, чтобы открыть свое собственное успешное предприятие: магазин одежды "Моды Нью-Йорка" - "Нью-Йорк Фэшнс". "Она была настоящей деловой женщиной", - рассказывала ее внучка Глория Люпас (в девичестве Дубина). - Она была не из тех, кто сидит дома и раздает поцелуйчики детям и внукам. Место ее было в магазине, и там все плясали под ее дудку".
Хотя г-жа Блумберг почти полностью перестала соблюдать заповеди, она всегда помнила о своих корнях. Она оказывала финансовую поддержку всем еврейским образовательным учреждениям в Монреале, стараясь помочь другим в том, чего была лишена сама. В начале 1940-х годов в ее доме появился раввин Лейб Кремер. Он рассказал о том, что Ребе Раяц открывает в Монреале новую йешиву, обрисовал цели этой йешивы. Его рассказ задел Иду Блумберг за живое, а сам Кремер произвел на нее весьма приятное впечатление, и со временем она очень подружилась с его семьей.
Г-жа Блумберг написала Ребе Раяцу, спрашивая, примет ли он от нее деньги, не взирая на то, что сама она не соблюдает заповеди. По рассказам ее семьи, Ребе ответил, что с благодарностью примет ее пожертвования, и что поддержка еврейского образования маленьких детей - великая заслуга.
Г-жа Блумберг с энтузиазмом ухватилась за это начинание и взяла новую йешиву под свое крыло. Она подняла всю еврейскую общину на поддержку любавичского проекта. "Инициатива в образовании не заканчивается успешным началом, - писала она. - Это продолжительный, напряженный и трудоемкий процесс, где всегда остается много недоделанного. Образование это маяк, который ярко сияет даже сегодня, когда весь мир погружен во тьму. И мы не имеем права позволить ему погаснуть. То, что было достигнуто до сих пор, может послужить источником вдохновения для тех дальновидных лидеров, кто всегда ценил идеи образования, но этого не достаточно. Мы обязаны сделать новые учреждения доступными для всех. Преданность этой великой цели, твердая воля и неустанные усилия в ее достижении являются залогом успеха. Таковы наши задачи по выполнению этой миссии".
В результате она стала самым влиятельным меценатом, и в первую очередь именно благодаря ей любавичская йешива в Монреале встала на ноги и продолжает свою работу до сих пор.
Когда Лейб Кремер впервые привез ее на встречу с Ребе Раяцем, аудиенция получилась очень долгой. Разговор шел на идиш. Большую часть разговора Ида Блумберг сохранила в тайне, но все же рассказала об одной детали.
Ребе начал буквально осыпать ее благословениями за ее самоотверженные усилия в области еврейского образования. Она почувствовала себя не в своей тарелке и сказала:
- Генуг - хватит!
- Почему? - спросил Ребе.
- Да ведь я даже не фрум - не религиозна!
Хабадский подход состоит в том, чтобы не судить друг друга и не меряться религиозностью. Фрум в Хабаде означает стремление стать лучше, исполнять свою миссию в мире полнее, постоянно расти как еврею. Поэтому Ребе посмотрел на нее и ответил:
- Тохтер майнер (доченька), мы не знаем, кто фрум, а кто нет. Только Б-г знает.

На фарбренгене 20-го Ава 5781-го (2021-го) года в Буффало, штат Нью-Йорк, раввин Йосеф-Ицхак Гронер, сын Лейбла Гронера, секретаря Ребе, глава общины "Ор Атора" в городе Чарльстон в Северной Каролине, упомянул концепцию "седьмого поколения". Седьмое поколение хасидов Хабада под руководством седьмого Любавичского Ребе своим духовным служением должно привести Мошиаха в этот физический мир, и эта задача накладывает отпечаток на поведение и подход как самого Ребе, так и любого, кото осознает необходимость выполнения этой задачи. Говоря о том, что с приближением эры Мошиаха, не только записные хасиды, но все люди включаеются в служение привлечения в этот мир Б-жественного света, р. Гронер привел пример того, как это происходит со стороны Ребе.
Несколько лет назад меня попросили выступить в одной из синагог Краун-Хайтса во время конференции посланников Ребе. Готовясь к выступлению, я попросил моего отца, благословенной памяти, рассказать мне такую историю, которую еще никто никогда не слышал. Отец рассказал, чему стал свидетелем в ранний период руководства Ребе Хабадом.
Однажды Ребе сказал ему, что как-то раз заметил у своего тестя, Ребе Раяца, довольно странный обычай. В одном из ящиков стола Ребе Раяц держал письма от самых верных своих хасидов, время от времени открывал этот ящик, вынимал какое-то письмо, выбирая его, казалось бы, случайным образом, и читал это письмо с величайшим вниманием и сосредоточением. Закончив читать, он убирал письмо назад в ящик. Ребе удивился: зачем его тесть перечитывает эти письма? Он их и так знает, а времени у него всегда в обрез, и каждый день он получает множество новых писем! Ребе Раяц, заметив удивление зятя, сказал, что видел такой же обычай у своего отца, Ребе Рашаба. Ребе Рашаб тоже держал письма от своих ближайших хасидов в ящике стола, время от времени вынимал одно из писем, читал его с великим сосредоточением и убирал назад. И Ребе Рашаб объяснил своему сыну, Ребе Раяцу, почему он так делает. Когда он чувствует, что какая-то опасность угрожает одному из его близких хасидов, он хочет помолиться за них и, читая письмо от этого хасида, возобновляет свою связь с ним.
Получается, что этот хасид даже не знает, что над ним нависла опасность, даже не знает, что Ребе думает о нем, что мысли Ребе защищают его от опасности.
И, рассказав эту историю, Ребе попросил моего отца организовать картотеку по алфавиту всех писем, которые Ребе когда-либо получал, чтобы можно было бы легко найти письмо от любого человека, обращавшегося к Ребе. Ребе хотел иметь под рукой не только письма от своих ближайших хасидов, но от каждого, кто когда-либо писал ему. И судя по тому, что он рассказал моему отцу эту историю, - для той же самой цели: помочь тем, кто нуждается в помощи, даже если тот, кто нуждается в помощи не знает, что он в ней нуждается.

В 5707-м году доктор Зелигсон получил визу в США. После войны в Шанхае напечатали множество книг. Хабадская йешива также печатала книги - хасидские трактаты. Когда доктор Зелигсон отправлялся в США из Шанхая, издатель отправил с ним ящик недавно напечатанных книг для Ребе Раяца. Доктор Зелигсон прибыл в дом своей сестры в Нью-Йорке в пятницу утром, и Ребе сразу же послал ученика йешивы забрать книги, чтобы они уже были у Ребе Раяца на субботу.
Несмотря на то, что доктор Зелигсон уже практиковал в течение десяти лет, он должен был заново сдавать экзамены, чтобы получить американскую лицензию врача. Он изучал английский с огромной скоростью и уже через несколько месяцев доложил Ребе Раяцу, что получил диплом. Ребе Раяц осыпал его благословениями, и доктор Зелигсон тут же стал личным врачом Ребе Раяца и всей его семьи. Ребе часто вызывал его к ребе Раяцу. Сделать это было легко: доктор Зелигсон жил по соседству с Ребе.
Ребе Раяц в нескольких беседах упоминал, что во времена Алтер Ребе и Миттелер Ребе врачом был рав Авроhом hаРофе (доктор Авроhом), гаон в нигле и блестящий знаток медицины. Во времена Ребе Маhараша врача в Любавичах тоже звали Авроhом. Ребе Маhараш очень высоко его ценил. Первым именем доктора Зелигсона тоже было Авроhом, и он был врачом у Ребе Раяца и у Ребе в течение сорока лет.
10-го Швата 5710-го (1950-го) года доктора Зелигсона вызвали к Ребе Раяцу, когда ему стало плохо. Спасти его не удалось В момент исталкуса в комнате находились Шолом-Бер Эйхорн - коhен, Шмуэль Левитин - Леви, и доктор Зелигсон - исроэль.
Доктор Зелигсон молился в 770 и каждую субботу после молитвы вел урок по законам субботы. Так как его изложение было очень ясным, понятным и в то же время глубоким, на урока всегда присутствовало много народа. Когда в начале Корейской войны доктор Зелигсон получил повестку, Ребе отметил, что, поскольку он регулярно преподаёт урок Торы в синагоге, он должен считаться представителем духовенства и освобождён от призыва. Соответствующее письмо было отправлено в призывную комиссию.

Р. Шолом-Бер Авцон выставил историю, которую я с Б.П. перескажу ниже, под этим самым названием - "Если Ребе сказал, значит так оно и есть", - после которой ему написала женщина, попросившая сохранить её личность в тайне, и с которой у р. Авцона завязалась переписка. Выдержки из этой переписки он с её позволения опубликовал, называя её псевдонимом "Малка". С Б.П. бли недер я попробую пересказать историю Малки в дальнейших постах. Я поставил тут тэг "Малка", хотя про неё ещё ничего тут нет, потому что благодаря этой истории она вышла из подполья.
История же такова.
Ребе Раяц послал Симху Городецкого наладить обучение бухарских евреев Торе. Когда реб Симха эмигрировал в Израиль, он продолжал это дело и открыл йешиву для бухарских евреев в Израиле.
И вот одна мамаша в этой школе всё время жаловалась, что её сына наказывают за проблемы с дисциплиной и опоздания. Реб Симха попытался объяснить ей, что много раз после его прогулов и опозданий с ним говорили спокойно, не угрожали ему, подбадривали его и давали награды за недели, когда он не прогуливал и не опаздывал, пытались применить всякие методы, но в конце концов ситуация такова, что поведение мальчика и его прогулы - всё это совершенно неприемлемо, и в его же собственных интересах что-то с ним сделать, прежде чем это окончательно войдёт у него в привычку, что в будущем может сильно ударить по нему в жизни.
Мать сказала, что реб Симха пожалеет об этом.( Read more... )

Истории, которые выставляет Ш. Б. Авцон, мне очень нравятся. Вот последняя к Лаг Баомеру.
Машгиах йешивы Нитра в Маунт-Киско р. Гаральник рассказывает:
Я был на йехидусе у Любавичского Ребе, и, в частности, мы говорили о важности минхи в эрев Шабос, и я спросил, почему в Любавичах не говорят Шир Аширим и Вешамру. Ребе ответил, что р. Леви-Ицхак из Бердичева задал тот же вопрос Алтер Ребе на свадьбе их внуков в Жлобине, ведь, например, когда евреи говорят "Вешамру", на Небесах начинается "большой базар" (ярид годол). Алтер Ребе ответил, что не на каждый базар надо бежать.
Ребе добавил: "Я попросил моего тестя, Ребе [Раяца] объяснить, что это значит, и он ответил, что, говоря по-простому, Алтер Ребе был на более возвышенном "базаре". Тогда я заметил, что это можно сказать про Реббеим, но как же насчёт хасидим? Они-то не на таком уровне! Он ответил, что там, где находится Ребе, он окружён своими хасидами и вообще теми, кто к нему привязан, поэтому у них нет времени на другие базары".
Я спросил Ребе, - продолжает р. Гаральник, - перестать ли мне говорить Шир Аширим? Я тоже хочу быть привязан к Ребе, чтобы он привёл меня на "более возвышенный базар". Ребе улыбнулся и сказал: "На моём базаре тебе может быть трудновато, а суббота - день отдыха". Я сказал, что всё равно хочу быть с Ребе. Он продолжал улыбаться, но ничего не ответил. я повторил свою просьбу ещё раз, а потом и ещё раз. Тогда он сказал: "Мне нужен представитель на другом базаре".
Спустя три или четыре года в Шабос Берейшис я был на фарбренгене и сказал Ребе "Лехаим". Он жестом показал мне, что хочет мне что-то сказать, но тихо. Я пробрался к нему, и он прошептал: "Я так понимаю, мой представитель вчера пропустил базар?"
Вначале я не понял, о чём он говорит, а потом меня осенило: накануне я себя плоховато чувствовал и пропозднился в синагогу, и у меня не оставалось времени сказать Шир Аширим!
И я понял две вещи: 1) Нет ничего скрытого от Ребе; 2) Он никогда не говорит "глейх вертлах" (просто к слову, шуточки). Когда он сказал мне, что хочет, чтобы я стал его представителем на другом базаре, он действительно имел именно это в виду.
Это история р.Гаральника. А Ш.Б. Авцон добавил, что вот известнейшая история р. Йоси Гольдстейна ("дяди Йоси", который известен своими кассетами, где рассказывает детям о недельных главах Торы), который присутствовал в 5703 (1943) году на первом Лаг-Баомерном параде, который устроил Ребе (тогда ещё не Ребе), и р. Йоси заметил, что Ребе Раяц сидит у окна и наблюдает за парадом. И р. Йоси, рассказывая об этом, добавлял: "На всех базарах быть не обязательно, но на этом, Лаг-Баомерном, присутствуют все Реббеим".

Очередная история от р. Авцона.
После того, как Ребе Раяц перенёс инсульт в 5605-м году, его речь было трудно разобрать. Когда люди приходили на йехидус, они нередко просили рава Симпсона сопровождать их. Р. Симпсон понимал Ребе Раяца и позже "переводил" им сказанное. Когда р. Симпсона не оказывалось рядом, бохурим просили после йехидуса, чтобы Ребе зашёл к своему тестю и переспросил за них. Ребе потом выходил и передавал ответ.
В 5607-м году однажды вечером у Мендела Баумгартена было назначено время йехидуса, но тот, кто должен был идти перед ним, не появился, и Менделу сказали: "Парень! Р. Симпсона ещё нет, но ты давай, заходи, нельзя Ребе заставлять ждать".
Он зашёл, задал вопрос, но, как он и боялся, некоторые слова и даже фразы Ребе Раяца не разобрал. Когда губы Ребе Раяца перестали двигаться, Мендел понял, что йехидус закончился, попятился к двери и вышел. Что было делать? Указания Ребе Раяца получались неполными. Он пошёл вниз и обратился к Ребе за помощью. Ребе встал, одёрнул пиджак, как бы готовясь зайти к Ребе Раяцу, но вдруг сказал: "Ладно, не обязательно". И повторил слово в слово (судя по всем словам, что Мендел разобрал на йехидусе) всё, что сказал Ребе Раяц.

Надо слушаться

Когда р.Гронер бохуром учился в Чикаго, он услышал там от одного еврея такую историю:
Когда Ребе Раяц посетил в 1930-м году Чикаго, там был один парень, который стал сионистом и хотел сделать алию в Эрец Исроэл. Его отец, ортодоксальный еврей, был против и пытался его отговорить, но всё было бесполезно. Услышав, что в городс приезжает Ребе, отец поднажал на сына, и они пришли к Ребе послушать его совет. Ребе сказал: пускай едет, но не сейчас.
Сын не послушался и сел на первый же корабль, направлявшийся в Эрец. Вскоре пришла печальная весть, что корабль со всеми тремястами пассажирами потонул. Отец, понятное дело, был в отчаянии. Он пришёл к Ребе, рыдая: ведь ясно, что Ребе видел надвигающуюся беду, он же ясно сказал парню отложить путешествие. Почему же Ребе не раскрыл, что произойдёт, он бы спас сотни жизней!
Ребе ответил очень жёстко: "Иногда мы говорим что-то, но не знаем, почему; но именно так мы видим всё Наверху. И если не послушаться, будет гораздо хуже".
Спустя годы после того, как р.Гронер услышал эту историю, к нему обратился один бизнесмен, который хотел посоветоваться с Ребе. Когда р.Гронер передал его вопрос Ребе, Ребе сказал, что ответит только, если бизнесмен пообещает послушаться его, потому что для него же будет хуже, если он проигнорирует совет Ребе, чем если бы он вообще не спрашивал. И Ребе добавил, что бизнесмен не должен знать, что Ребе просит об обещании послушаться. Раздумывая, как добиться от бизнесмена, чтобы он пообещал послушаться, не подозревая о том, что этого требует Ребе, р.Гронер вспомнил историю о Ребе Раяце и рассказал её бизнесмену. Услышав историю, бизнесмен понял намёк и тут же дал слово, что сделает всё, что Ребе ни скажет.
Через несколько месяцев он позвонил р.Гронеру с огромной благодарностью за то, что тот добился от него обещания. Если бы он не обещал, он бы ни за что не сделал то, что посоветовал Ребе, настолько бессмысленным ему казался совет Ребе. Но нарушить своё слово для него было немыслимо. Как выяснилось впоследствии, если бы он не последовал совету Ребе, он бы погорел на большую сумму.
А когда р. Гронер рассказал Ребе, как он сподвигнул того бизнесмена дать обещание, Ребе его очень поблагодарил, потому что эту историю о своём тесте он ещё не знал.

В сегодняшнем Айом-йоме говорится:
Алтер Ребе говорил о рабби Моше Виленкере: "Моше обладает величием интеллекта, и за десять лет упорного труда, благодаря стараниям, его интеллект приобрел широту."
Три года рабби Моше Виленкер готовился к йехидусу с Алтер Ребе, а затем в течение последующих семи лет оставался в Лиозно, чтобы воплотить полученное во время йехидуса в служение на практике.
Известно, что в Хабаде изначально Алтер Ребе требовал от хасидов добиваться всего своими усилиями, в отличие от польских реббеим, в результате чего у него и произошёл конфликт с реб Борухом из Меджибужа, а также с р.Шломо Карлинером. И Ребе Раяц ставит в этом отношении р.Моше Виленкера в пример по сравнению с реб Йекусиелем Леплером.
Как известно, реб Йекусиель, услышав об Алтер Ребе, взобрался к нему на второй этаж по стене и крикнул, что просит Ребе оторвать ему "левую сторону" - дурное начало. Алтер Ребе процитировал: "А Ты даёшь жизнь всему", и с тех пор реб Йекусиэль, бывало, так уходил в медитацию во время молитвы, что шахарис, минха и маарив у него шли без перерыва. Правда, иногда у него эта пламенность исчезала, и он горстно молился без всякого этузиазма. Но он не был интеллектуалом, пока не позавидовал молодым ученикам Миттелер ребе, и Миттелер Ребе сказал ему: "Ничто не может выстоять против истинного желания", и реб Йекусиэль взялся за изучение хасидизма, изнуряя себя страшным образом в интеллектуальных усилиях, пока не построил себе такой интеллект, что самый сложный маамар хасидизма в истории Хабада - Имрей Бино - Миттелер Ребе написал специально для него.
И тем не менее, другие хасиды не очень его уважали, потому что, хотя он и добился этого своими силами, в том, как он использовал эти силы, не обошлось без начального благословения Алтер Ребе, который в его случае, против своего обычая, сделал за него духовную работу.
А вот реб Моше Виленкер работал сам. И вот после hисталкуса Алтер Ребе он и его товарищ реб Йосеф, тоже достигший высочайших высот в служении Всевышнему своими усилиями, решили, что следующим Ребе Хабада должен стать реб Ареле Страшелер,а не Миттелер Ребе. И стали хасидами Страшелье (Староселье?). Когда об этом сказали Миттелер Ребе, он заметил: "для нас потерять двоих простаков - невелика беда". И оба они - реб Моше и реб Йосеф - потеряли всю свою духовную высоту! Ребе Йосеф, когда теперь молился, окружающие слышали, как он бормотал, не будучи способен медитировать, как раньше: "Йосл. Йосл, что ж это с тобой стало?" А реб Моше, поняв, откуда ему такое прилетело, приехал к Моттелер Ребе и закричал: "Если ты такое со мной сделал, так я жить не хочу! Без моего нормального давенинг мне жизнь не нужна". Миттелер Ребе пожал плечами, и в тот год реб Моше умер.
Так что получается, что даже когда весь сам с усам, и весь добрый молодец, всё равно твои достижения - не без главы поколения. И в свете вышесказанного, мне совершенно ясно, что все советские евреи баал-тшувы стали баал-тшувами благодаря тем духовным силам, которые привёл в действие Ребе Раяц, и это относится и к нехабадникам, включая тех, кто хабад не любит, тех, кто хабад презирает, и тех, кто хабад ненавидит.