По мнению Шмуэля
Dec. 21st, 2020 07:01 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ykhГлавный раввин Великобритании лорд Джонатан Сакс.
Из стенограммы выступления на конференции посланников Любавичского Ребе 20-го ноября 2011 г.
Сорок один год назад мы с Элен отправились в путешествие, чтобы отпраздновать наш медовый месяц. Мы решили поехать в швейцарские Альпы. Я никогда раньше не видел гор. Поехали, приехали. Все залито солнечным светом. Горы величественны и великолепны. На следующее утро я открываю окно и говорю: "Кто убрал горы?! Куда они девались?!" Затем я присматриваюсь и вижу, что все затянуто густым туманом. Что делать? Мы приехали сюда, чтобы забраться на гору, и мы не можем возвращаться, не забравшись на гору. Но вокруг ничего не видно дальше, чем на два или три фута. Непонятно, куда идти и, тем более, если куда-то идти, то как возвращаться.
- Все очень просто, - сказал я Элен. - Мы будем петь хабадские мелодии.
- Зачем это мы будем петь хабадские мелодии? - спросила она.
- Это же очевидно. Где бы ни потерялся еврей в любой точке земли, Хабад его найдет.
И благодаря Ребе это так и есть.
Я согласился рассказать мою собственную историю не потому, что она чем-либо особенна, но потому что через такие истории можно составить себе представление о том, что делает особенным весь Хабад.
Итак, пьеса в трех действиях. Действие первое происходит в 1968-м году. Я - второкурсник в Кэмбридже, познакомившийся этим летом с Хабадом в лице его представителей Шмуэля Лью и Файвиша Вогеля. Они были одними из первых посланников Ребе на университетских кампусах, а я - одним из первых, кому это принесло большую пользу.
В конце лета я отправился в Америку, чтобы повидать великих раввинов того времени. И все они - буквально каждый из них - говорили мне: "Ты должен повидаться с Ребе! Ты должен повидаться с Ребе!"
Ну что ж, я отправился в 770 на Истерн Парквее, вошел и спросил первого попавшегося хабадника:
- Простите, можно я поговорю с Ребе?
Он чуть не расхохотался мне в лицо.
- Ты знаешь, сколько тысяч человек ждут встречи с Ребе? Забудь об этом.
- Ладно. Я буду сейчас ездить по Америке, - сказал я. - Вот телефон моей тети в Лос-Анджелесе. Позвоните мне, если можно, пожалуйста.
Несколько недель спустя я был в Лос-Анджелесе, и на исходе субботы зазвонил телефон. Звонили из Хабада: "Ребе встретится с вами в четверг".
Денег у меня тогда не водилось. Единственное, чем я мог похвастаться, это билетом на автобус компании "Грейхаунд". Вы когда-нибудь ездили на автобусе компании "Грейхаунд" из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк? Семьдесят два часа без перерывов я провел в этом автобусе.
Пришел я в 770, и наконец настал момент, когда меня проводили в кабинет Ребе. Я задал ему все мои интеллектуальные, философские вопросы, он дал мне интеллектуальные, философские ответы, а затем сделал то, чего не делал никто другой. Он поменялся со мной ролями и сам начал задавать вопросы: сколько еврейских студентов учатся в Кэмбридже? Сколько из них принимают участие в еврейской жизни? Что ты делаешь, чтобы приблизить других?
Я пришел не для того, чтобы становиться его посланником. Я пришел задать несколько простых вопросов. И вот пожалуйста. Он ставил передо мной задачи. Ну что ж, я решил ответить по-английски. К вашему сведению, англичане умеют состряпать заковыристые фразочки, как никто другой. Чтобы оправдать свое нежелание браться за дело, никто в мире не умеет конструировать такие сложные отговорки, как англичане.
И я начал:
- Ситуация, в которой я в данный момент нахожусь...
И тут Ребе сделал нечто, насколько я понимаю, совершенно на него не похожее. Он прервал меня в середине предложения. Он сказал:
- Никто не находится в ситуации. Люди ставят себя в ситуации. И если ты поставил себя в эту ситуацию, точно так же ты можешь поставить себя в другую ситуацию.
И этот момент изменил мою жизнь. Вот я - никто из ниоткуда. И вот один из величайших лидеров в еврейском мире ставит передо мной задачу: не поддаваться ситуации, а изменить ее. И в тот момент я понял то, о чем многократно говорил с тех пор: мир неправ. Когда думают, что главное в Ребе то, что у него тысячи последователей, упускают самое важное: хороший лидер создает последователей, великий лидер создает лидеров.
Вот что Ребе сотворил со мной и с тысячами других!
Друзья мои, завершение этого эпизода оказалось неожиданным. Мой отлет в Англию планировался тем же чартерным рейсом в воскресенье в конце августа или в начале сентября, не помню точно. Во всяком случае, накануне, в субботу, проходил большой фарбренген, и хасиды сказали мне: "Ты возвращаешься в Англию? Возьми бутылку водки, подойди к Ребе, пока поют нигун - хасидский напев, - и он "вел зог лехаим" ("скажет лехаим - за жизнь"), ты возьмешь водку с собой, и это будет уже водка от Ребе".
Посреди фарбренгена - тысячи людей в зале - я сумел пробраться к Ребе и попросил его сказать лехаим.
- Ты что, уезжаешь? - спросил он.
- Да, - ответил я.
- Зачем?
- Я должен вернуться в Кэмбридж к началу семестра.
Он посмотрел на меня и сказал:
- Но семестр в Кэмбридже начинается только в октябре.
Я так и не понял, и до сих пор не знаю, откуда это ему было известно, но он был прав! Он добавил:
- Я думаю, ты должен остаться на Рош-Ашана.
Он сказал лехаим, и я вернулся на свое место.
На меня тут же набросились с вопросом: "Что тебе сказал Ребе? Что он тебе сказал?" Я ответил. Я думал, что если Ребе просит остаться, это просто знак вежливости, можно отделаться большим спасибо. В первый момент я не понял, что если Ребе просит остаться, надо остаться. Но, в конце концов, я остался.
В результате я слышал, как Ребе трубит в шофар в Рош-Ашана. Ничего подобного в жизни я с тех пор не испытывал. Чистота этих звуков, хасиды, цепляющиеся за любую поверхность, чтобы только увидеть, как Ребе трубит в шофар. И никогда я еще не слышал звук, в котором встречались небо и земля. Эхо того шофара осталось со мной на всю жизнь. И вызов, который он бросил мне - стать лидером.
Моя жизнь не изменилась в один момент. Я вернулся в университет, но меня не оставляло ощущение мощи, которую я почувствовал в брошенном мне вызове. И в 1969-м году, получив степень, я отправился в Кфар-Хабад, где начал учиться под руководством рава Гафни, и это было чудесно. В 1970-м году я вернулся, женился, начал преподавать философию, писать докторскую диссертацию, но в глубине души понимал, что не сделал всего того, чего от меня ожидал Ребе. И я начал учиться на смиху - чтобы получить звание раввина. Когда я получил это звание, я решил, что теперь с меня взятки гладки. Я вырос как еврей и был готов вернуться к своей нормальной жизни. Но я совершил вторую крупную ошибку - решил снова повидаться с Ребе.
Январь 1978-го года. Мои любавичские друзья объяснили мне совершенно точно, что следует делать. Надо изложить свои вопросы в письменной форме, предложив Ребе несколько вариантов на выбор: первый, второй, третий. А Ребе скажет, какой из них годится: первый, или второй, или третий. И я записал мои варианты. Я объяснил, что выбираю карьеру, и у меня есть три возможности. Номер один: выбрать университетскую жизнь. Алевай (дай Б-г), однажды я стану профессором или членом научного общества в Кэмбридже. Или номер два: изначально я изучал в университете экономику и хотел стать экономистом. Или же номер три: стать юристом, адвокатом. Я уже был членом "Иннер Темпл" ("Внутреннего храма") - адвокатского сообщества, входящего в "Судебные инны" - одну из британских юридических корпораций.
Я пришел на йехидус - частную аудиенцию, - не зная, что ответит Ребе: один? два? три? Ребе посмотрел на меня и прошелся по списку: не один, не два, не три.
"Позвольте, - подумал я, - это не по правилам!" Но Ребе не дал мне времени на ответ. Он сказал, что в английском еврействе не хватает раввинов. "Ты должен учить раввинов!" - заявил он. Он упомянул Еврейский колледж, где готовили британских раввинов. А затем он добавил: "Сам ты должен стать раввином общины, чтобы к тебе приходили твои ученики и слушали, как ты произносишь, - я до сих пор помню, как он произнес это слово, - проповеди. Они будут слушать твои проповеди и будут учиться". Он сказал: "Ты будешь готовить раввинов и сам станешь раввином".
Ну что сказать? Я был немного "фарблонджет" ("потерян") - слово, которым благодаря Би-би-си я обогатил английский язык, - но Ребе сказал, и я сделал. Я отказался от трех моих целей, начал обучать раввинов, преподавать в Еврейском колледже. Со временем я возглавил Еврейский колледж и стал раввином в общинах Голден Грин и Марбл Арч. И, знаете ли, произошла забавная вещь. Отказавшись от трех моих целей, решив пойти совершенно в другом направлении, к чему я пришел? Я стал членом научного общества в Кэмбридже. Я стал профессором. Собственно, на настоящий момент у меня три профессорских должности: одна в Оксфорде и две в Лондонском университете. По экономике я удостоился приглашения прочитать Хайековскую лекцию - доклад, который раз в год делают в Институте Экономических процессов, а затем и Мэйсовскую лекцию - ежегодное событие, считающееся одним из самых престижных в лондонских финансовых кругах. А в "Иннер Темпл" я получил звание почетного адвоката и делал доклад по юриспруденции перед аудиторией из шестисот юристов, включая Лорд-канцлера - самого высокопоставленного юриста в Великобритании - и принцессы Анны, входящей в число руководителей нашего адвокатского сообщества.
Как видите, поставив еврейство на первое место, ничего не теряешь. И иногда наилучший способ достичь своих целей - перестать гнаться за ними и позволить им гнаться за собой.
Это было второе действие. Третье произошло в 1990-м году. Английское еврейство искало нового главного раввина. Ясно было, что я стану одним из кандидатов. Но я не был уверен, что я подходящий человек для этой роли или эта роль подходит для меня. Я посовещался с семьей - с Элен и с детьми - и они согласились, чтобы я написал Ребе и попросил его совета.
Я выложил все "цдадим лекан улекан" - за и против, - и Ребе дал гениальный ответ без единого слова. Он, как известно, до того, как стал Ребе, руководил работой хабадского издательства "Кеот" и знал - я сам написал двадцать четыре книги, но не знал тогда подобные вещи, но он знал - типографские символы, которые используют корректоры. Так вот, в конце письма, изложив все про и контра, я написал: "Если мне предложат, должен я принять?" Ответ Ребе состоял из типографского символа, обозначающего обратный порядок слов. Вместо "должен я" получалось "я должен".
И вот ровно тринадцать лет спустя после того, как я стал раввином общины - день в день - я стал главным раввином и в этом качестве старался изо всех сил - не знаю, получилось ли у меня, но я старался исполнить то, чего хотел от меня Ребе: строить школы, повышать качество образования британского еврейства, привлекать тех, кто еще не соблюдает, и растить не последователей, а лидеров.
А еще я хочу рассказать о "шева мицвот бней Ноах"("семи заповедях сыновей Ноаха"). Это основные заповеди, данные Всевышним всему человечеству, а не только евреям: 1) запрет идолопоклонства (что означает - верить в Единого Б-га); 2) запрет проклинать Б-га (что подразумевает почитание Всевышнего); 3) запрет убивать (другими словами, - уважать человеческую жизнь, как чужую, так и свою); 4) запрет сексуальной безнравственности (что включает в себя запрет инцеста, прелюбодеяния и гомосексуализма); 5) запрет воровства; 6) запрет есть мясо, отрезанное от живого животного (здесь имеется в виду предписание беречь и щадить все живые существа, включая людей) ; 7) предписание назначать судей (то-есть, иметь действенную систему судопроизводства, чтобы общество могло нормально функционировать).
Где-то в 70-х или 80-х годах Ребе начал кампанию по распространению знания об этих заповедях среди неевреев. Директорский совет ("ан-ала") Хабада в Лондоне обратился ко мне с просьбой помочь, и я принял посильное участие в этой кампании, но широкой огласки тогда добиться не удалось. Теперь же, став главным раввином, я осознал, что передо мной открываются хорошие возможности. И я начал принимать участие в программах Би-би-си, на радио, на телевидении, писать статьи в британской прессе на эту тему. Я написал книги, предложил их для чтения не только моим еврейским, но и нееврейским друзьям. И среди неевреев успех был ошеломляющий. Чем больше я говорил об этом, тем больше они хотели слушать, что неопровержимо доказывает, что они не были евреями. Чем больше я писал, тем больше они хотели читать. И я увидел в этом не только мудрость Ребе, но и его невероятное предвидение: мир готов услышать еврейскую идею, еврейское откровение. И я осознал еще одно, и я хочу, чтобы и вы не забывали об этом: неевреи уважают евреев, которые соблюдают иудаизм. И неевреи стыдятся за евреев, которые стыдятся иудаизма.
Ребе учил нас, как выполнить "верау кол амей аарец ки шем Ашем никра алеха" ("и увидят все народы земли, что имя Б-га наречено на тебе"). Пусть весь мир видит, что мы никогда не стыдимся стоять во весь рост как евреи.
Вот так в три поворотных момента моей жизни Ребе был моим навигационным устройством, показывая, куда и как мне идти. И хотя я не всегда понимал его, когда получал его совет, задним числом я вижу, насколько гениальными и мудрыми были его наставления.
Большинство людей смотрят на других и видят то, чем те кажутся. Великие люди видят в них то, чем они являются на самом деле. А величайшие - и Ребе был величайшим из величайших - видят в других то, чем они могут стать.
Посланники Ребе - живое свидетельство того, что Ребе не только преображал жизни, но преображал людей так, что они сами начинали преображать жизни других, и таким образом он изменил мир.
И мы должны продолжать преображение мира. Как? Буквально воплощая в жизнь то, что написано в книге "Айом йом" ("Сегодня - день") и выбрано темой этой конференции: "А шалиах из дох ан айн зах мит дем мешалеах" ("Посланник - одно целое с посылающим").
Мы знаем от реб Йосефа Энгеля, да и от самого Ребе, что есть различные "мадрегот" ("уровни") посланника, но высочайший уровень, как об этом сказано в "Айом йом", - "ин алц мекушар" ("связан во всем"). "Эс гейт а хосид, эст а хосид, шлофт а хосид" ("идет хасид, ест хасид, спит хасид"). Насчет последнего, думаю, я уже добился этого своей речью, а если нет, значит я плохо старался.
Если мы живем и дышим посланничеством Ребе, он живет в нас. Вопрос в том, чем является сегодня его посланничество? О задачах на грядущие месяцы можно сказать очень много, но я хочу упомянуть три вещи.
Номер один: Ребе, как любой Ребе, поставил своей целью "мекарев агеула" ("приблизить Избавление") и привести Мошиаха. Но его настойчивость, чувство безотлагательности в этом отношении далеко превосходили усилия других. Хотя он никогда этого не объяснял, я думаю - может быть, я неправ, - потому что он был первым Ребе, который стал Ребе после Холокоста.
Как можно искупить мир, в котором был Гитлер? И Ребе сделал нечто совершенно невероятное и выдающееся. Он сказал себе: если нацисты искали евреев из ненависти, мы будем искать их из любви. Это самый радикальный ответ на Холокост, когда-либо изобретенный. Не знаю, действительно ли мы - еврейский мир - поняли это. Сейчас во многих уголках мира антисемитизм возвращается. Барух Ашем ("слава Б-гу"), есть сотни организаций, которые борются с этим. Но даже сейчас никто не говорит то, что говорил Ребе. Говорил не явно, но подразумевая всем, что он делал: если хочешь победить "Синат Исраэль" ("ненависть к ближнему"), проявляй "Аават Исраэль" ("любовь к ближнему").
Так что, друзья, работы у нас еще очень и очень много.
Антисемиты, понятное дело, совершенно безумны. Они считают, что евреи держат под контролем банки, средства массовой информации, весь мир. Да мы не способны контролировать собрание синагогального совета!
Но, во всяком случае, поскольку есть соней Исраель ("ненавидящие евреев"), мы должны быть "оавей Исраэль" ("любящие евреев"). Сегодня Ребе мог бы сказать: "эс гейт аавас Исроэль, эст аавас Исроэль, шлофт аавас Исроэль" ("идет любовь к ближнему, ест любовь к ближнему, спит любовь к ближнему"), и если ты уже любишь евреев, люби больше.
Во-вторых, если хочешь "мекарев йидн" ("приближать евреев"), делай так же, как это делал Ребе, когда он взял двадцатилетнего студента из-за океана и превратил его в лидера.
Я слышал историю от посланника Ребе, который, приехав в маленький городок на Аляске, спросил в местном городском управлении: "У вас тут есть какие-нибудь евреи?" Ему сказали, что нет. Тогда он попросил разрешения - чтобы не возвращаться, не добившись ничего, - посетить местную школу и поговорить с детьми. Ему разрешили, он пришел в школу в этом малюсеньком городишке в центре Аляски, зашел в классную комнату и спросил:
- Дети, кто-нибудь из вас видел когда-нибудь евреев?
Одна маленькая девочка подняла руку и ответила:
- Да.
- И кто это?
- Моя мать.
И посланник начал думать: "Что же мне сказать этой девочке?! Она - единственный еврейский ребенок в школе, они единственные евреи в городке, а я должен уезжать, и это абсолютно нереально убедить их переехать туда, где есть еще евреи. Что мне сказать этой девочке, что помогло бы ей оставаться еврейкой?"
И вот что он сделал. Он попросил ее каждую пятницу перед заходом зажигать субботние свечи. И добавил: "Я не знаю, знаешь ли ты, но Аляска - самое западное место в мире, где живут евреи. Это последнее место в мире, куда приходит суббота. Когда евреи зажигают субботние свечи, они приносят свет и мир для всей земли. Поэтому каждую пятницу весь мир ждет, когда ты зажжешь субботние свечи - самые последние".
Представляете, что он дал этой девочке?! Он мог сказать: "Что ты тут делаешь в пустыне, где нет евреев?" А он так красиво дал ей почувствовать свою значимость! У нее появилось ответственное задание на пользу всего еврейского народа, всего мира. Вот так надо менять жизни! Вот так Ребе менял жизни! Показывая людям их собственное величие, о котором они не подозревают. Показывая людям, кем они могут стать.
И в-третьих. Скоро Ханука. Есть знаменитый спор в Талмуде, в трактате Шаббат: "мадликин минер о ло?" ("зажигают ли от свечи или нет?"). Можно ли зажигать одну ханукальную свечу от другой? Рав говорит: "нельзя", Шмуэль говорит: "можно". Рав говорит: "нет", потому что "ко махиш мицва" - "уменьшает заповедь". Если я использую одну свечу, чтобы зажечь другую свечу, немного масла или немного воска будет утеряно, и я тем самым уменьшу первую свечу. А Шмуэля это не беспокоит. Во всем Талмуде в спорах между Равом и Шмуэлем закон следует мнению Рава за исключением трех случаев. И это - один из них.
О чем тут речь? О чем мы спорим? Почему в этом случае закон следует Шмуэлю, а не Раву?
Ответ можно найти сегодня в еврейском мире. Возьмем двух евреев: оба религиозны, оба праведны, оба б-гобоязненны, оба соблюдают заповеди, легкие и трудные. Но один из них говорит: "Я должен позаботиться о моей собственной свече. Если я буду заниматься нерелигиозными евреями, которые не заинтересованы в соблюдении, "ко махиш мицва" - мое еврейство уменьшится". Это мнение Рава, а Рав был великим человеком. Но Шмуэль осмелился возражать. Он сказал: "Когда я использую мою свечу, чтобы зажечь душу другого еврея, мой свет не станет меньше, мой собственный свет засияет ярче! Потому что раньше горела одна свеча, а теперь - две, а со временем может быть и больше". И закон следует мнению Шмуэля. Так вот, хасид должен "паскен" ("выносить решение по еврейскому закону") как Шмуэль: знать, что когда мы идем к еврею, который соблюдает меньше нас, наш свет не уменьшается. Наоборот, мы приносим больше света в этот мир.
Хасид знает, что "арон носей эт носав" ("Ковчег Завета нес тех, кто был назначен нести его") - возвышая другого, возвышаешься сам. Зажигая от своей свечи душу другого, не уменьшаешь свет своей свечи, а удваиваешь его.
Сорок два года назад один из величайших еврейских лидеров в истории зажег свет в душе никому не известного студента из далекой страны, свет, который горит с тех пор и по сей день. И он сотворил это не только для него, но и для десятков тысяч других. Мы все его посланники. Мы никогда не сумеем сделать это на сто процентов, но мы постараемся ходить как он, есть как он, спать как он. Последнее - практически никогда.
И я знаю, что вы знаете: в глубине души каждый из нас слышит, что Ребе говорит сейчас: "Думаете, вы уже достаточно сделали? Нет, вы должны быть как ханукальные свечи: "мосиф веолех" ("добавляет все больше") - никогда не останавливаться на достигнутом. "Маалин бакодеш веэйн моридин" - в святости всегда идут вверх, и всегда есть новая высота, которую надо покорить".
И он говорит нам: во-первых, жить, дышать, спать любовью к ближнему; во-вторых, стать лидерами, которые превращают других евреев в лидеров; и в-третьих, зажигать свечу от свечи, своим светом побуждать сиять других. И вместе мы сможем зажечь свет, который заставит сиять весь мир. Амен.
Из стенограммы выступления на конференции посланников Любавичского Ребе 20-го ноября 2011 г.
Сорок один год назад мы с Элен отправились в путешествие, чтобы отпраздновать наш медовый месяц. Мы решили поехать в швейцарские Альпы. Я никогда раньше не видел гор. Поехали, приехали. Все залито солнечным светом. Горы величественны и великолепны. На следующее утро я открываю окно и говорю: "Кто убрал горы?! Куда они девались?!" Затем я присматриваюсь и вижу, что все затянуто густым туманом. Что делать? Мы приехали сюда, чтобы забраться на гору, и мы не можем возвращаться, не забравшись на гору. Но вокруг ничего не видно дальше, чем на два или три фута. Непонятно, куда идти и, тем более, если куда-то идти, то как возвращаться.
- Все очень просто, - сказал я Элен. - Мы будем петь хабадские мелодии.
- Зачем это мы будем петь хабадские мелодии? - спросила она.
- Это же очевидно. Где бы ни потерялся еврей в любой точке земли, Хабад его найдет.
И благодаря Ребе это так и есть.
Я согласился рассказать мою собственную историю не потому, что она чем-либо особенна, но потому что через такие истории можно составить себе представление о том, что делает особенным весь Хабад.
Итак, пьеса в трех действиях. Действие первое происходит в 1968-м году. Я - второкурсник в Кэмбридже, познакомившийся этим летом с Хабадом в лице его представителей Шмуэля Лью и Файвиша Вогеля. Они были одними из первых посланников Ребе на университетских кампусах, а я - одним из первых, кому это принесло большую пользу.
В конце лета я отправился в Америку, чтобы повидать великих раввинов того времени. И все они - буквально каждый из них - говорили мне: "Ты должен повидаться с Ребе! Ты должен повидаться с Ребе!"
Ну что ж, я отправился в 770 на Истерн Парквее, вошел и спросил первого попавшегося хабадника:
- Простите, можно я поговорю с Ребе?
Он чуть не расхохотался мне в лицо.
- Ты знаешь, сколько тысяч человек ждут встречи с Ребе? Забудь об этом.
- Ладно. Я буду сейчас ездить по Америке, - сказал я. - Вот телефон моей тети в Лос-Анджелесе. Позвоните мне, если можно, пожалуйста.
Несколько недель спустя я был в Лос-Анджелесе, и на исходе субботы зазвонил телефон. Звонили из Хабада: "Ребе встретится с вами в четверг".
Денег у меня тогда не водилось. Единственное, чем я мог похвастаться, это билетом на автобус компании "Грейхаунд". Вы когда-нибудь ездили на автобусе компании "Грейхаунд" из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк? Семьдесят два часа без перерывов я провел в этом автобусе.
Пришел я в 770, и наконец настал момент, когда меня проводили в кабинет Ребе. Я задал ему все мои интеллектуальные, философские вопросы, он дал мне интеллектуальные, философские ответы, а затем сделал то, чего не делал никто другой. Он поменялся со мной ролями и сам начал задавать вопросы: сколько еврейских студентов учатся в Кэмбридже? Сколько из них принимают участие в еврейской жизни? Что ты делаешь, чтобы приблизить других?
Я пришел не для того, чтобы становиться его посланником. Я пришел задать несколько простых вопросов. И вот пожалуйста. Он ставил передо мной задачи. Ну что ж, я решил ответить по-английски. К вашему сведению, англичане умеют состряпать заковыристые фразочки, как никто другой. Чтобы оправдать свое нежелание браться за дело, никто в мире не умеет конструировать такие сложные отговорки, как англичане.
И я начал:
- Ситуация, в которой я в данный момент нахожусь...
И тут Ребе сделал нечто, насколько я понимаю, совершенно на него не похожее. Он прервал меня в середине предложения. Он сказал:
- Никто не находится в ситуации. Люди ставят себя в ситуации. И если ты поставил себя в эту ситуацию, точно так же ты можешь поставить себя в другую ситуацию.
И этот момент изменил мою жизнь. Вот я - никто из ниоткуда. И вот один из величайших лидеров в еврейском мире ставит передо мной задачу: не поддаваться ситуации, а изменить ее. И в тот момент я понял то, о чем многократно говорил с тех пор: мир неправ. Когда думают, что главное в Ребе то, что у него тысячи последователей, упускают самое важное: хороший лидер создает последователей, великий лидер создает лидеров.
Вот что Ребе сотворил со мной и с тысячами других!
Друзья мои, завершение этого эпизода оказалось неожиданным. Мой отлет в Англию планировался тем же чартерным рейсом в воскресенье в конце августа или в начале сентября, не помню точно. Во всяком случае, накануне, в субботу, проходил большой фарбренген, и хасиды сказали мне: "Ты возвращаешься в Англию? Возьми бутылку водки, подойди к Ребе, пока поют нигун - хасидский напев, - и он "вел зог лехаим" ("скажет лехаим - за жизнь"), ты возьмешь водку с собой, и это будет уже водка от Ребе".
Посреди фарбренгена - тысячи людей в зале - я сумел пробраться к Ребе и попросил его сказать лехаим.
- Ты что, уезжаешь? - спросил он.
- Да, - ответил я.
- Зачем?
- Я должен вернуться в Кэмбридж к началу семестра.
Он посмотрел на меня и сказал:
- Но семестр в Кэмбридже начинается только в октябре.
Я так и не понял, и до сих пор не знаю, откуда это ему было известно, но он был прав! Он добавил:
- Я думаю, ты должен остаться на Рош-Ашана.
Он сказал лехаим, и я вернулся на свое место.
На меня тут же набросились с вопросом: "Что тебе сказал Ребе? Что он тебе сказал?" Я ответил. Я думал, что если Ребе просит остаться, это просто знак вежливости, можно отделаться большим спасибо. В первый момент я не понял, что если Ребе просит остаться, надо остаться. Но, в конце концов, я остался.
В результате я слышал, как Ребе трубит в шофар в Рош-Ашана. Ничего подобного в жизни я с тех пор не испытывал. Чистота этих звуков, хасиды, цепляющиеся за любую поверхность, чтобы только увидеть, как Ребе трубит в шофар. И никогда я еще не слышал звук, в котором встречались небо и земля. Эхо того шофара осталось со мной на всю жизнь. И вызов, который он бросил мне - стать лидером.
Моя жизнь не изменилась в один момент. Я вернулся в университет, но меня не оставляло ощущение мощи, которую я почувствовал в брошенном мне вызове. И в 1969-м году, получив степень, я отправился в Кфар-Хабад, где начал учиться под руководством рава Гафни, и это было чудесно. В 1970-м году я вернулся, женился, начал преподавать философию, писать докторскую диссертацию, но в глубине души понимал, что не сделал всего того, чего от меня ожидал Ребе. И я начал учиться на смиху - чтобы получить звание раввина. Когда я получил это звание, я решил, что теперь с меня взятки гладки. Я вырос как еврей и был готов вернуться к своей нормальной жизни. Но я совершил вторую крупную ошибку - решил снова повидаться с Ребе.
Январь 1978-го года. Мои любавичские друзья объяснили мне совершенно точно, что следует делать. Надо изложить свои вопросы в письменной форме, предложив Ребе несколько вариантов на выбор: первый, второй, третий. А Ребе скажет, какой из них годится: первый, или второй, или третий. И я записал мои варианты. Я объяснил, что выбираю карьеру, и у меня есть три возможности. Номер один: выбрать университетскую жизнь. Алевай (дай Б-г), однажды я стану профессором или членом научного общества в Кэмбридже. Или номер два: изначально я изучал в университете экономику и хотел стать экономистом. Или же номер три: стать юристом, адвокатом. Я уже был членом "Иннер Темпл" ("Внутреннего храма") - адвокатского сообщества, входящего в "Судебные инны" - одну из британских юридических корпораций.
Я пришел на йехидус - частную аудиенцию, - не зная, что ответит Ребе: один? два? три? Ребе посмотрел на меня и прошелся по списку: не один, не два, не три.
"Позвольте, - подумал я, - это не по правилам!" Но Ребе не дал мне времени на ответ. Он сказал, что в английском еврействе не хватает раввинов. "Ты должен учить раввинов!" - заявил он. Он упомянул Еврейский колледж, где готовили британских раввинов. А затем он добавил: "Сам ты должен стать раввином общины, чтобы к тебе приходили твои ученики и слушали, как ты произносишь, - я до сих пор помню, как он произнес это слово, - проповеди. Они будут слушать твои проповеди и будут учиться". Он сказал: "Ты будешь готовить раввинов и сам станешь раввином".
Ну что сказать? Я был немного "фарблонджет" ("потерян") - слово, которым благодаря Би-би-си я обогатил английский язык, - но Ребе сказал, и я сделал. Я отказался от трех моих целей, начал обучать раввинов, преподавать в Еврейском колледже. Со временем я возглавил Еврейский колледж и стал раввином в общинах Голден Грин и Марбл Арч. И, знаете ли, произошла забавная вещь. Отказавшись от трех моих целей, решив пойти совершенно в другом направлении, к чему я пришел? Я стал членом научного общества в Кэмбридже. Я стал профессором. Собственно, на настоящий момент у меня три профессорских должности: одна в Оксфорде и две в Лондонском университете. По экономике я удостоился приглашения прочитать Хайековскую лекцию - доклад, который раз в год делают в Институте Экономических процессов, а затем и Мэйсовскую лекцию - ежегодное событие, считающееся одним из самых престижных в лондонских финансовых кругах. А в "Иннер Темпл" я получил звание почетного адвоката и делал доклад по юриспруденции перед аудиторией из шестисот юристов, включая Лорд-канцлера - самого высокопоставленного юриста в Великобритании - и принцессы Анны, входящей в число руководителей нашего адвокатского сообщества.
Как видите, поставив еврейство на первое место, ничего не теряешь. И иногда наилучший способ достичь своих целей - перестать гнаться за ними и позволить им гнаться за собой.
Это было второе действие. Третье произошло в 1990-м году. Английское еврейство искало нового главного раввина. Ясно было, что я стану одним из кандидатов. Но я не был уверен, что я подходящий человек для этой роли или эта роль подходит для меня. Я посовещался с семьей - с Элен и с детьми - и они согласились, чтобы я написал Ребе и попросил его совета.
Я выложил все "цдадим лекан улекан" - за и против, - и Ребе дал гениальный ответ без единого слова. Он, как известно, до того, как стал Ребе, руководил работой хабадского издательства "Кеот" и знал - я сам написал двадцать четыре книги, но не знал тогда подобные вещи, но он знал - типографские символы, которые используют корректоры. Так вот, в конце письма, изложив все про и контра, я написал: "Если мне предложат, должен я принять?" Ответ Ребе состоял из типографского символа, обозначающего обратный порядок слов. Вместо "должен я" получалось "я должен".
И вот ровно тринадцать лет спустя после того, как я стал раввином общины - день в день - я стал главным раввином и в этом качестве старался изо всех сил - не знаю, получилось ли у меня, но я старался исполнить то, чего хотел от меня Ребе: строить школы, повышать качество образования британского еврейства, привлекать тех, кто еще не соблюдает, и растить не последователей, а лидеров.
А еще я хочу рассказать о "шева мицвот бней Ноах"("семи заповедях сыновей Ноаха"). Это основные заповеди, данные Всевышним всему человечеству, а не только евреям: 1) запрет идолопоклонства (что означает - верить в Единого Б-га); 2) запрет проклинать Б-га (что подразумевает почитание Всевышнего); 3) запрет убивать (другими словами, - уважать человеческую жизнь, как чужую, так и свою); 4) запрет сексуальной безнравственности (что включает в себя запрет инцеста, прелюбодеяния и гомосексуализма); 5) запрет воровства; 6) запрет есть мясо, отрезанное от живого животного (здесь имеется в виду предписание беречь и щадить все живые существа, включая людей) ; 7) предписание назначать судей (то-есть, иметь действенную систему судопроизводства, чтобы общество могло нормально функционировать).
Где-то в 70-х или 80-х годах Ребе начал кампанию по распространению знания об этих заповедях среди неевреев. Директорский совет ("ан-ала") Хабада в Лондоне обратился ко мне с просьбой помочь, и я принял посильное участие в этой кампании, но широкой огласки тогда добиться не удалось. Теперь же, став главным раввином, я осознал, что передо мной открываются хорошие возможности. И я начал принимать участие в программах Би-би-си, на радио, на телевидении, писать статьи в британской прессе на эту тему. Я написал книги, предложил их для чтения не только моим еврейским, но и нееврейским друзьям. И среди неевреев успех был ошеломляющий. Чем больше я говорил об этом, тем больше они хотели слушать, что неопровержимо доказывает, что они не были евреями. Чем больше я писал, тем больше они хотели читать. И я увидел в этом не только мудрость Ребе, но и его невероятное предвидение: мир готов услышать еврейскую идею, еврейское откровение. И я осознал еще одно, и я хочу, чтобы и вы не забывали об этом: неевреи уважают евреев, которые соблюдают иудаизм. И неевреи стыдятся за евреев, которые стыдятся иудаизма.
Ребе учил нас, как выполнить "верау кол амей аарец ки шем Ашем никра алеха" ("и увидят все народы земли, что имя Б-га наречено на тебе"). Пусть весь мир видит, что мы никогда не стыдимся стоять во весь рост как евреи.
Вот так в три поворотных момента моей жизни Ребе был моим навигационным устройством, показывая, куда и как мне идти. И хотя я не всегда понимал его, когда получал его совет, задним числом я вижу, насколько гениальными и мудрыми были его наставления.
Большинство людей смотрят на других и видят то, чем те кажутся. Великие люди видят в них то, чем они являются на самом деле. А величайшие - и Ребе был величайшим из величайших - видят в других то, чем они могут стать.
Посланники Ребе - живое свидетельство того, что Ребе не только преображал жизни, но преображал людей так, что они сами начинали преображать жизни других, и таким образом он изменил мир.
И мы должны продолжать преображение мира. Как? Буквально воплощая в жизнь то, что написано в книге "Айом йом" ("Сегодня - день") и выбрано темой этой конференции: "А шалиах из дох ан айн зах мит дем мешалеах" ("Посланник - одно целое с посылающим").
Мы знаем от реб Йосефа Энгеля, да и от самого Ребе, что есть различные "мадрегот" ("уровни") посланника, но высочайший уровень, как об этом сказано в "Айом йом", - "ин алц мекушар" ("связан во всем"). "Эс гейт а хосид, эст а хосид, шлофт а хосид" ("идет хасид, ест хасид, спит хасид"). Насчет последнего, думаю, я уже добился этого своей речью, а если нет, значит я плохо старался.
Если мы живем и дышим посланничеством Ребе, он живет в нас. Вопрос в том, чем является сегодня его посланничество? О задачах на грядущие месяцы можно сказать очень много, но я хочу упомянуть три вещи.
Номер один: Ребе, как любой Ребе, поставил своей целью "мекарев агеула" ("приблизить Избавление") и привести Мошиаха. Но его настойчивость, чувство безотлагательности в этом отношении далеко превосходили усилия других. Хотя он никогда этого не объяснял, я думаю - может быть, я неправ, - потому что он был первым Ребе, который стал Ребе после Холокоста.
Как можно искупить мир, в котором был Гитлер? И Ребе сделал нечто совершенно невероятное и выдающееся. Он сказал себе: если нацисты искали евреев из ненависти, мы будем искать их из любви. Это самый радикальный ответ на Холокост, когда-либо изобретенный. Не знаю, действительно ли мы - еврейский мир - поняли это. Сейчас во многих уголках мира антисемитизм возвращается. Барух Ашем ("слава Б-гу"), есть сотни организаций, которые борются с этим. Но даже сейчас никто не говорит то, что говорил Ребе. Говорил не явно, но подразумевая всем, что он делал: если хочешь победить "Синат Исраэль" ("ненависть к ближнему"), проявляй "Аават Исраэль" ("любовь к ближнему").
Так что, друзья, работы у нас еще очень и очень много.
Антисемиты, понятное дело, совершенно безумны. Они считают, что евреи держат под контролем банки, средства массовой информации, весь мир. Да мы не способны контролировать собрание синагогального совета!
Но, во всяком случае, поскольку есть соней Исраель ("ненавидящие евреев"), мы должны быть "оавей Исраэль" ("любящие евреев"). Сегодня Ребе мог бы сказать: "эс гейт аавас Исроэль, эст аавас Исроэль, шлофт аавас Исроэль" ("идет любовь к ближнему, ест любовь к ближнему, спит любовь к ближнему"), и если ты уже любишь евреев, люби больше.
Во-вторых, если хочешь "мекарев йидн" ("приближать евреев"), делай так же, как это делал Ребе, когда он взял двадцатилетнего студента из-за океана и превратил его в лидера.
Я слышал историю от посланника Ребе, который, приехав в маленький городок на Аляске, спросил в местном городском управлении: "У вас тут есть какие-нибудь евреи?" Ему сказали, что нет. Тогда он попросил разрешения - чтобы не возвращаться, не добившись ничего, - посетить местную школу и поговорить с детьми. Ему разрешили, он пришел в школу в этом малюсеньком городишке в центре Аляски, зашел в классную комнату и спросил:
- Дети, кто-нибудь из вас видел когда-нибудь евреев?
Одна маленькая девочка подняла руку и ответила:
- Да.
- И кто это?
- Моя мать.
И посланник начал думать: "Что же мне сказать этой девочке?! Она - единственный еврейский ребенок в школе, они единственные евреи в городке, а я должен уезжать, и это абсолютно нереально убедить их переехать туда, где есть еще евреи. Что мне сказать этой девочке, что помогло бы ей оставаться еврейкой?"
И вот что он сделал. Он попросил ее каждую пятницу перед заходом зажигать субботние свечи. И добавил: "Я не знаю, знаешь ли ты, но Аляска - самое западное место в мире, где живут евреи. Это последнее место в мире, куда приходит суббота. Когда евреи зажигают субботние свечи, они приносят свет и мир для всей земли. Поэтому каждую пятницу весь мир ждет, когда ты зажжешь субботние свечи - самые последние".
Представляете, что он дал этой девочке?! Он мог сказать: "Что ты тут делаешь в пустыне, где нет евреев?" А он так красиво дал ей почувствовать свою значимость! У нее появилось ответственное задание на пользу всего еврейского народа, всего мира. Вот так надо менять жизни! Вот так Ребе менял жизни! Показывая людям их собственное величие, о котором они не подозревают. Показывая людям, кем они могут стать.
И в-третьих. Скоро Ханука. Есть знаменитый спор в Талмуде, в трактате Шаббат: "мадликин минер о ло?" ("зажигают ли от свечи или нет?"). Можно ли зажигать одну ханукальную свечу от другой? Рав говорит: "нельзя", Шмуэль говорит: "можно". Рав говорит: "нет", потому что "ко махиш мицва" - "уменьшает заповедь". Если я использую одну свечу, чтобы зажечь другую свечу, немного масла или немного воска будет утеряно, и я тем самым уменьшу первую свечу. А Шмуэля это не беспокоит. Во всем Талмуде в спорах между Равом и Шмуэлем закон следует мнению Рава за исключением трех случаев. И это - один из них.
О чем тут речь? О чем мы спорим? Почему в этом случае закон следует Шмуэлю, а не Раву?
Ответ можно найти сегодня в еврейском мире. Возьмем двух евреев: оба религиозны, оба праведны, оба б-гобоязненны, оба соблюдают заповеди, легкие и трудные. Но один из них говорит: "Я должен позаботиться о моей собственной свече. Если я буду заниматься нерелигиозными евреями, которые не заинтересованы в соблюдении, "ко махиш мицва" - мое еврейство уменьшится". Это мнение Рава, а Рав был великим человеком. Но Шмуэль осмелился возражать. Он сказал: "Когда я использую мою свечу, чтобы зажечь душу другого еврея, мой свет не станет меньше, мой собственный свет засияет ярче! Потому что раньше горела одна свеча, а теперь - две, а со временем может быть и больше". И закон следует мнению Шмуэля. Так вот, хасид должен "паскен" ("выносить решение по еврейскому закону") как Шмуэль: знать, что когда мы идем к еврею, который соблюдает меньше нас, наш свет не уменьшается. Наоборот, мы приносим больше света в этот мир.
Хасид знает, что "арон носей эт носав" ("Ковчег Завета нес тех, кто был назначен нести его") - возвышая другого, возвышаешься сам. Зажигая от своей свечи душу другого, не уменьшаешь свет своей свечи, а удваиваешь его.
Сорок два года назад один из величайших еврейских лидеров в истории зажег свет в душе никому не известного студента из далекой страны, свет, который горит с тех пор и по сей день. И он сотворил это не только для него, но и для десятков тысяч других. Мы все его посланники. Мы никогда не сумеем сделать это на сто процентов, но мы постараемся ходить как он, есть как он, спать как он. Последнее - практически никогда.
И я знаю, что вы знаете: в глубине души каждый из нас слышит, что Ребе говорит сейчас: "Думаете, вы уже достаточно сделали? Нет, вы должны быть как ханукальные свечи: "мосиф веолех" ("добавляет все больше") - никогда не останавливаться на достигнутом. "Маалин бакодеш веэйн моридин" - в святости всегда идут вверх, и всегда есть новая высота, которую надо покорить".
И он говорит нам: во-первых, жить, дышать, спать любовью к ближнему; во-вторых, стать лидерами, которые превращают других евреев в лидеров; и в-третьих, зажигать свечу от свечи, своим светом побуждать сиять других. И вместе мы сможем зажечь свет, который заставит сиять весь мир. Амен.
