![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Ребе, я не религиозна!
Jul. 31st, 2022 02:20 pmРебе, я не религиозна!
Давид Закликовский
В 1904-м году в Монреаль прибыла семья хабадских хасидов по фамилии Финкельштейн. С багажом у них было не густо. Вскоре по приезде юная Ида ушла из школы и устроилась работать на текстильную фабрику. В конце недели, когда она сказала бригадиру, что не может работать в субботу, он ответил: "Это тебе не Старый Свет. Не выйдешь завтра, в понедельник не приходи".
Родители Иды всецело поддержали ее в борьбе за свои убеждения, и она отправилась искать другую работу. Однако, на следующей неделе история повторилась, а потом еще раз и еще раз. В отчаянии Ида решила выходить на работу в субботу, но воздерживаться от таких видов деятельности, которые напрямую запрещены Торой: не вести записи, не брать в руки деньги. Но и это оказалось слишком сложным, и вскоре она полностью прекратила соблюдать святой день. В возрасте семнадцати лет она вышла замуж за Сэмюэла Блумберга, простого и милого человека, который в их браке всегда оставался в тени.
Обладая честолюбием и деловой хваткой, Ида быстро занимала все более высокие должности в компании и вскоре смогла скопить достаточно средств, чтобы открыть свое собственное успешное предприятие: магазин одежды "Моды Нью-Йорка" - "Нью-Йорк Фэшнс". "Она была настоящей деловой женщиной", - рассказывала ее внучка Глория Люпас (в девичестве Дубина). - Она была не из тех, кто сидит дома и раздает поцелуйчики детям и внукам. Место ее было в магазине, и там все плясали под ее дудку".
Хотя г-жа Блумберг почти полностью перестала соблюдать заповеди, она всегда помнила о своих корнях. Она оказывала финансовую поддержку всем еврейским образовательным учреждениям в Монреале, стараясь помочь другим в том, чего была лишена сама. В начале 1940-х годов в ее доме появился раввин Лейб Кремер. Он рассказал о том, что Ребе Раяц открывает в Монреале новую йешиву, обрисовал цели этой йешивы. Его рассказ задел Иду Блумберг за живое, а сам Кремер произвел на нее весьма приятное впечатление, и со временем она очень подружилась с его семьей.
Г-жа Блумберг написала Ребе Раяцу, спрашивая, примет ли он от нее деньги, не взирая на то, что сама она не соблюдает заповеди. По рассказам ее семьи, Ребе ответил, что с благодарностью примет ее пожертвования, и что поддержка еврейского образования маленьких детей - великая заслуга.
Г-жа Блумберг с энтузиазмом ухватилась за это начинание и взяла новую йешиву под свое крыло. Она подняла всю еврейскую общину на поддержку любавичского проекта. "Инициатива в образовании не заканчивается успешным началом, - писала она. - Это продолжительный, напряженный и трудоемкий процесс, где всегда остается много недоделанного. Образование это маяк, который ярко сияет даже сегодня, когда весь мир погружен во тьму. И мы не имеем права позволить ему погаснуть. То, что было достигнуто до сих пор, может послужить источником вдохновения для тех дальновидных лидеров, кто всегда ценил идеи образования, но этого не достаточно. Мы обязаны сделать новые учреждения доступными для всех. Преданность этой великой цели, твердая воля и неустанные усилия в ее достижении являются залогом успеха. Таковы наши задачи по выполнению этой миссии".
В результате она стала самым влиятельным меценатом, и в первую очередь именно благодаря ей любавичская йешива в Монреале встала на ноги и продолжает свою работу до сих пор.
Когда Лейб Кремер впервые привез ее на встречу с Ребе Раяцем, аудиенция получилась очень долгой. Разговор шел на идиш. Большую часть разговора Ида Блумберг сохранила в тайне, но все же рассказала об одной детали.
Ребе начал буквально осыпать ее благословениями за ее самоотверженные усилия в области еврейского образования. Она почувствовала себя не в своей тарелке и сказала:
- Генуг - хватит!
- Почему? - спросил Ребе.
- Да ведь я даже не фрум - не религиозна!
Хабадский подход состоит в том, чтобы не судить друг друга и не меряться религиозностью. Фрум в Хабаде означает стремление стать лучше, исполнять свою миссию в мире полнее, постоянно расти как еврею. Поэтому Ребе посмотрел на нее и ответил:
- Тохтер майнер (доченька), мы не знаем, кто фрум, а кто нет. Только Б-г знает.
Давид Закликовский
В 1904-м году в Монреаль прибыла семья хабадских хасидов по фамилии Финкельштейн. С багажом у них было не густо. Вскоре по приезде юная Ида ушла из школы и устроилась работать на текстильную фабрику. В конце недели, когда она сказала бригадиру, что не может работать в субботу, он ответил: "Это тебе не Старый Свет. Не выйдешь завтра, в понедельник не приходи".
Родители Иды всецело поддержали ее в борьбе за свои убеждения, и она отправилась искать другую работу. Однако, на следующей неделе история повторилась, а потом еще раз и еще раз. В отчаянии Ида решила выходить на работу в субботу, но воздерживаться от таких видов деятельности, которые напрямую запрещены Торой: не вести записи, не брать в руки деньги. Но и это оказалось слишком сложным, и вскоре она полностью прекратила соблюдать святой день. В возрасте семнадцати лет она вышла замуж за Сэмюэла Блумберга, простого и милого человека, который в их браке всегда оставался в тени.
Обладая честолюбием и деловой хваткой, Ида быстро занимала все более высокие должности в компании и вскоре смогла скопить достаточно средств, чтобы открыть свое собственное успешное предприятие: магазин одежды "Моды Нью-Йорка" - "Нью-Йорк Фэшнс". "Она была настоящей деловой женщиной", - рассказывала ее внучка Глория Люпас (в девичестве Дубина). - Она была не из тех, кто сидит дома и раздает поцелуйчики детям и внукам. Место ее было в магазине, и там все плясали под ее дудку".
Хотя г-жа Блумберг почти полностью перестала соблюдать заповеди, она всегда помнила о своих корнях. Она оказывала финансовую поддержку всем еврейским образовательным учреждениям в Монреале, стараясь помочь другим в том, чего была лишена сама. В начале 1940-х годов в ее доме появился раввин Лейб Кремер. Он рассказал о том, что Ребе Раяц открывает в Монреале новую йешиву, обрисовал цели этой йешивы. Его рассказ задел Иду Блумберг за живое, а сам Кремер произвел на нее весьма приятное впечатление, и со временем она очень подружилась с его семьей.
Г-жа Блумберг написала Ребе Раяцу, спрашивая, примет ли он от нее деньги, не взирая на то, что сама она не соблюдает заповеди. По рассказам ее семьи, Ребе ответил, что с благодарностью примет ее пожертвования, и что поддержка еврейского образования маленьких детей - великая заслуга.
Г-жа Блумберг с энтузиазмом ухватилась за это начинание и взяла новую йешиву под свое крыло. Она подняла всю еврейскую общину на поддержку любавичского проекта. "Инициатива в образовании не заканчивается успешным началом, - писала она. - Это продолжительный, напряженный и трудоемкий процесс, где всегда остается много недоделанного. Образование это маяк, который ярко сияет даже сегодня, когда весь мир погружен во тьму. И мы не имеем права позволить ему погаснуть. То, что было достигнуто до сих пор, может послужить источником вдохновения для тех дальновидных лидеров, кто всегда ценил идеи образования, но этого не достаточно. Мы обязаны сделать новые учреждения доступными для всех. Преданность этой великой цели, твердая воля и неустанные усилия в ее достижении являются залогом успеха. Таковы наши задачи по выполнению этой миссии".
В результате она стала самым влиятельным меценатом, и в первую очередь именно благодаря ей любавичская йешива в Монреале встала на ноги и продолжает свою работу до сих пор.
Когда Лейб Кремер впервые привез ее на встречу с Ребе Раяцем, аудиенция получилась очень долгой. Разговор шел на идиш. Большую часть разговора Ида Блумберг сохранила в тайне, но все же рассказала об одной детали.
Ребе начал буквально осыпать ее благословениями за ее самоотверженные усилия в области еврейского образования. Она почувствовала себя не в своей тарелке и сказала:
- Генуг - хватит!
- Почему? - спросил Ребе.
- Да ведь я даже не фрум - не религиозна!
Хабадский подход состоит в том, чтобы не судить друг друга и не меряться религиозностью. Фрум в Хабаде означает стремление стать лучше, исполнять свою миссию в мире полнее, постоянно расти как еврею. Поэтому Ребе посмотрел на нее и ответил:
- Тохтер майнер (доченька), мы не знаем, кто фрум, а кто нет. Только Б-г знает.
