И ничего кроме правды

И ничего кроме правды
Р-н Яир Хоффман

Рав Шмуэль бен Натан-Нота Алеви Лев, родившийся в городе Колине, был главой йешивы и известным законодателем, автором комментария "Махацит Ашекел" к своду еврейскоих законов "Шулхан Арух". Он жил в городе Босковице, в Моравии, которая в те годы принадлежала Австро-Венгерской империи.
Однажды в Босковице евреев обвинили в убийстве христианского ребенка и использовании его крови для мацы - классический кровавый навет. Более того, поползли слухи, что нож, найденный рядом с убитым, принадлежал городскому раввину - раву Шмуэлю! В ожидании суда рава посадили в тюрьму.
Когда на суде ему задали вопрос, узнает ли он этот нож. Будучи абсолютно честным человеком, он, вопреки совету своего защитника, ответил, что орудие убийства - действительно его нож, но он не знает, кто убийца. Его защитник, в сердцах, тут же объявил, что отказывается представлять его.
Несколько человек безрезультатно пытались уговорить его отказаться от своих слов. Судья дал ему возможность изменить показания, но рав Лев никогда не лгал. Он продолжал утверждать, что это его нож. Судья повернулся к публике, собравшейся в суде и объявил: "Этот человек несомненно невинен. Его честность ставит его в опасное положение".
Тогда поднялся прокурор и объявил, что у него есть еще один свидетель. Этот свидетель сказал: "Я был много раз в доме у раввина и я прекрасно знаю все его ножи. Нож, который использовался для убийства, имеет маленькую вмятину рядом с верхней дыркой, к которой крепится ручка ножа. И именно этот нож я видел у раввина в доме!"
Судья взглянул на нож и подтвердил, что на нем имеется такая вмятина. Евреи в зале суда пришли в ужас. Судья повернулся к раввину:
- Что вы теперь скажете?
(Я не понимаю, как это меняет показания раввина. Он не отрицал, что это его нож, и утверждал, что не знает, кто убийца. Почему он теперь более подозреваемый, чем раньше?)
- Я хочу изменить показания, - сказал рав.
- Вы что, хотите сделать из суда посмешище?! - грозно спросил судья. - Вы не можете менять показания!
- Я по-прежнему утверждаю, что это мой нож, - сказал раввин. - Но раньше я утверждал, что не знаю, кто убийца, а теперь, я полагаю, имею представление, кто это.
И он указал на свидетеля.
- Любой, кто заходит ко мне в дом, знает, какие ножи я использую. Но только один нож - тот, что находится здесь, - имеет эту маленькую вмятину. Знать об этой вмятине свидетель мог единственным образом - если он сам брал этот нож в руки.
Свидетель от неожиданности тут же во всем признался.
Так нежелание лгать спасло раввина и всю еврейскую общину, ведь, откажись он признавать этот нож, разоблачение убийцы не удалось бы.